Организационный вопрос и российское революционное движение (дискуссионный материал с сайта РКСМ(б))

Организационный вопрос и российское революционное движение

СУРСКИЙ Николай

Все последние годы в российском левом движении наблюдаются подспудно идущие процессы брожения, идейные и организационные шатания, которые периодически выплёскиваются, как лава из вулкана, в формах тех или иных политических инициатив, действий, мероприятий. Это факт практически общепризнанный, но его причины и возможные последствия не всегда понимаются и оцениваются верно. Иной новичок, впервые пришедший в движение, вошедший в ту или иную оппозиционную, революционную, коммунистическую организацию, присмотревшись и разглядев всё это "варево", невольно (а иной раз и беспомощно) разводит руками - кажется, что все эти процессы являются хождением вокруг да около, что левые тыкаются, как слепые котята. Более или менее "обстрелянный" активист, хотя бы пару-тройку лет вращавшийся в левой тусовке, наблюдает те же самые процессы уже как нечто данное свыше, что надо принимать как должное, но которое хочется преодолеть. Хотя бы призывами. Примеры тому - десятки и сотни статей о необходимости объединения левых - всех или хотя бы части.

И хотя речь в данной статье пойдёт не совсем об объединительных процессах и совсем не о необходимости объединения, нужно отметить, что причинами всех названных явлений на левом политическом поле России являются, во-первых, отсутствие сильного рабочего движения в нашей стране, связанное с поражением социализма в СССР и последовавшими за ним крахом промышленного производства и деклассированием пролетариата, и, во-вторых, назревающий перелом в настроениях российского общества.

Как мы знаем, коммунистическое движение - это соединение рабочего движения с научным коммунизмом. Эта марксистская формула стара и вечно нова для каждого витка сознательной борьбы самых передовых элементов капиталистического общества. Если применить её к нынешней российской действительности, то мы видим, что одна из составляющих этой формулы - рабочее движение - очень мала в силу своей слабости, следовательно, эта малость не позволяет нынешнему коммунистическому (а если говорить более широко - левому) движению встать на ноги. Факт это также общепризнанный: рабочих - политических активистов чрезвычайно мало, буквально единицы и, в лучшем случае, десятки. Однако левое движение живёт и действует - человеку, интересующемуся политикой не только по содержанию проправительственных СМИ, это хорошо заметно. Кто же тогда формирует сейчас костяк левого движения, если не пролетариат?

Как известно, основным носителем знаний в буржуазном обществе является прослойка людей, занятых умственным трудом и имеющая в силу этого значительную широту кругозора, в том числе и политического. Представители этой прослойки, убеждения которых составляют научный коммунизм и не всегда научный, а порой и совсем ненаучный социализм, достигают определённой степени сознательности и самими условиями своей жизни выталкиваются в оппозицию классу буржуазии. Таким образом, в условиях неразвитости пролетарской борьбы кадровой базой нынешнего1 российского левого движения является интеллигенция.

* * *

Классики марксизма-ленинизма неоднократно указывали на двойственный характер интеллигенции: с одной стороны, она, как и пролетариат, вынуждена продавать свои знания и умения, т. е. точно так же быть эксплуатируемой; с другой стороны, она тяготеет к буржуазии в силу основ своей жизни и деятельности, в частности, индивидуалистических условий труда. Эта двойственность заставляет интеллигенцию разрываться между двумя антагонистическими классами, что порождает, во-первых, колебания между пролетарской и буржуазной точкой зрения, во-вторых, склонность к буржуазным тенденциям под сильнейшим влиянием буржуазного же общества. Говоря иначе, интеллигенции свойственен оппортунизм в научно-политическом (а не бранном, как привыкли его понимать многие) значении этого термина.

Левая интеллигенция, как и интеллигенция вообще, тоже не свободна от этого "первородного греха". Более того, наблюдая левое движение, а тем более, участвуя в нём, свойство оппортунизма можно наблюдать на многочисленных примерах. У каждого коммуниста перед глазами их десятки - начиная от самых грандиозных типа признанного оппортунизма КПРФ и кончая частными типа расхождения по какому-нибудь мало-мальски принципиальному вопросу в собственной организации. Разумеется, те интеллигенты, которые, насколько это возможно для них, встают на ортодоксально-пролетарские позиции, изживая в себе врождённый оппортунизм, борясь с ним, формируют и входят в революционное крыло каждой организации и движения в целом. Те же, которые либо скатываются с ортодоксальных позиций под буржуазным влиянием, либо не могут сойти с интеллигентски-оппортунистических позиций, либо сознательно занимают их, формируют и входят в оппортунистическое крыло.

Итак, мы видим и делаем вывод, что из-за преобладания интеллигенции над рабочим классом в рядах российского революционного движения его (движения) оппортунистически-интеллигентская тенденция сейчас преобладает над ортодоксально-пролетарской.

Какой-нибудь защитник интеллигенции, прочтя всё это, непременно скажет: "Да как же так, зачем же так резко противопоставлять интеллигента рабочему?! Ведь это же травля борющихся плечом к плечу и т. д.!" Отнюдь. Во-первых, мы никоим образом не противопоставляем нарочно пролетариат и интеллигенцию. Их уже давно и прочно противопоставило капиталистическое разделение труда, поставив в отдельные, особые условия производства, которые и наградили в дальнейшем и того, и другую их характерными чертами. Во-вторых, списывать со счетов негативную черту интеллигенции - а именно склонность к оппортунизму - значит подыгрывать этой черте.

В своей работе "Шаг вперёд, два шага назад" (к которой мы не раз ещё обратимся) Ленин писал: "Обилие представителей радикальной интеллигенции в рядах наших марксистов... сделало и делает неизбежным наличность порождаемого её психологией оппортунизма в самых различных областях и в самых различных формах"2. Политическая борьба разделяется на диалектически связанные, переплетающиеся между собой идейную и организационную составляющие. В данной статье нас больше всего интересует именно последняя, представляющая те организационные формы и проблемы, в которых сейчас действуют и с которыми сталкиваются российские левые - и коммунисты, и социалисты. Как же проявляется оппортунизм в организационном вопросе для революционного движения?

Как мы уже отметили, интеллигенция в гораздо меньшей степени организована процессом труда, нежели пролетариат, и сами условия этого труда сугубо индивидуальны. Именно вследствие этого ей присущ буржуазный индивидуализм3, который встаёт в противоречие как с производственной дисциплиной, организующей рабочий класс, так и с дисциплиной рабочей партии. Естественным результатом этого противоречия становится отрицание менее стойкими и идейно выдержанными элементами организационной дисциплины (в какой бы форме и в какой бы степени это ни проявлялось), или организационный анархизм.

Принципом, цементирующим коммунистическую партию, является, как мы знаем, принцип демократического централизма. Чтобы лучше представить его значение, было бы неплохо прежде понять вообще исторический переход к такому принципу революционной организации.

Для начала, обращаясь к истории отечественного революционного движения, давайте вспомним народничество. Наиболее передовые революционеры-народники, несмотря на то, что идейно они шли по неверному пути, искали оптимальные формы организации своей борьбы. Условия жесточайших репрессий царизма привели их к необходимости ухода от широкой, демократической организации4 к организации, сплочённой железной, практически военной дисциплиной, т. е. централистической. Таким образом, одним из условий формирования и работы революционной организации уже с тех пор стал централизм.

Надо заметить, что уровень централизации, скажем, в "Народной воле" был колоссальный. Выхода из организации никто не имел права. Общее дело и распоряжения руководящих органов считались выше личных мнений и интересов. Мало кто знал лично членов высшего руководящего учреждения - Исполнительного Комитета - и обстановку в нём. Только это позволило "Народной воле" выстоять несколько лет в условиях встречного царского террора. Если провести аналогию с большинством современных левых организаций, невольно подумается: как бы взвыли от такого "вопиющего" "нарушения прав" членов организации некоторые радетели за внутриорганизационную демократию.

Разумеется, сейчас мы работаем не в таких тяжелейших условиях, да и принцип строительства и функционирования организации у нас другой - это принцип большевистской партии, принцип демократического централизма.

Марксизм как социалистическое учение, сменив на передовых позициях не вполне социалистическое народничество, сменил и основы организационного строительства революционных структур: на арену борьбы вместо горстки террористов-интеллигентов выходили рабочие массы и их авангард - пролетарская партия. Вовлечение более широких масс в борьбу объективно обусловило больший, по сравнению с предыдущим периодом, демократизм в социал-демократическом партийном строительстве. Но те же условия борьбы, те же преследования со стороны царской охранки потребовали жёсткой централизации. Ленин, ведя идейную борьбу с народничеством, никогда не скрывал своего восхищения перед той же превосходно функционировавшей, с высокой степенью организованности, "Народной волей".

Как известно, одной из основных причин раскола на II Съезде РСДРП стали различные взгляды на партийное строительство. Те, кто отстаивал тезис широкой революционной партии с низкой централизацией и расплывчатостью организационных границ, впоследствии получили название меньшевиков. Те, кто считал, что революционная партия должна быть тщательно законспирированной и подчинённой единой и обязательной для всех дисциплине, позднее стали большевиками - теми, чей революционный опыт принимает ортодоксально-марксистская часть нынешнего коммунистического движения. (Другой причиной, говоря в скобках, было нежелание меньшинства съезда подчиниться большинству - попросту говоря, тот же организационный анархизм.)

Такие же нелегальные условия, в которые была поставлена большевистская партия, повлияли и на её организационное строение и функционирование. Необходимость сохранить передовых революционеров, способных партийных работников, обеспечить выполнение задач по развитию классовой борьбы не позволила поставить партию как открытую, широкую демократическую организацию, не дала широко использовать в региональных организациях выборное начало, заставила сделать вынужденный реверс в сторону централизма, который выправлялся в сторону демократизма тогда, когда для этого появлялись условия.

Этот небольшой экскурс в историю ярко говорит о том, что развитие революционного движения в России на практике выявило, развило и подтвердило важность такого принципа организации как централизм в сочетании с разумной демократией.

Понятие демократического централизма укладывается в два простых взаимосвязанных положения: 1) выборность руководства всех уровней снизу доверху и его ответственность перед выбравшими - т. е. возможность смены руководства любого уровня (разумеется, при наличии явно выраженной воли большинства организации); 2) подчинение нижестоящего органа вышестоящему по вертикали управления организацией и меньшинства большинству по горизонтали. Первое положение обеспечивает демократизм, второе - централизм. Первое положение даёт возможность сместить руководство организации, если оно начало вырождаться, перестало соответствовать занимаемым должностям, второе заставляет рядовой актив действовать как единое целое. Первое положение не даёт революционной структуре превратиться в секту, второе формирует её как организацию профессиональных революционеров. Наконец, первое положение открывает ворота для свободных внутриорганизационных дискуссий и идейной борьбы, второе требует от каждого члена организации подчинения её дисциплине и её нуждам.

Отрицание дисциплины заставляет организационный анархизм хвататься за первое положение демократического централизма, выставлять его вперёд под разными предлогами и отодвигать назад, критиковать или замалчивать второе положение. Иначе говоря, основной чертой организационного анархизма как вида оппортунизма является отступление от тех или иных принципов демократического централизма в сторону внутриорганизационной "демократии".

Каким же образом может проявляться это отступление?

Давайте вновь обратимся к ленинским "Шагам...". "Высмеивание дисциплины - автономизм - анархизм, вот та лесенка, по которой то опускается, то поднимается организационный оппортунизм, прыгая со ступеньки на ступеньку и искусно увёртываясь от всякой определённой формулировки своих принципов"5.

Если врага невозможно победить - его надо... высмеять. Наверно, почти любой руководитель во всякой мало-мальски сплочённой революционной организации, стремившийся наладить работу на вверенном ему участке, подчинить вверенных ему людей определённым целям и организовать их работу бесперебойно, как часовой механизм, чтобы решить насущные задачи, слышал от тех или иных товарищей пафосные слова о том, что губится творческое начало и глушится инициатива "низов"; что активист должен делать то, что считает целесообразным, а не то, что требует от него организация - в противном случае это "солдафонство"; что руководство "обюрократилось"; что мы же коммунисты, мы все за свободу, равенство, братство, а тут нам диктатуру навязывают!.. Самое интересное здесь то, что за всеми этими стонами "подневольных" членов революционных организаций как-то забывается такой нехитрый факт: каждый приходил в движение, вступал в организацию для революционной работы - значит, каждый готов был сознательно пожертвовать своими правами, свободами и силами для этой работы. В свете этого факта попытки потребовать широкого демократизма для обеспечения своих прав и свобод тогда, когда нужна строгая дисциплина, высокая ответственность и значительная отдача сил на выполнение работы, порученной организацией, предстают как предъявление собственной организации счёта.

Подобные действия можно назвать "лёгкой" формой органархизма.

"Дамоклов меч" дисциплины заставляет организационных анархистов идти дальше в своём отрицании её. Как мы помним, одно из положений демцентрализма - подчинение нижестоящего органа вышестоящему. Всякий, кто хоть немного знаком с организационными принципами большевистской партии, скажет, что она должна состоять из ячеек, автономных в своих действиях, не противоречащих уставным нормам. Этими ячейками руководит высший выборный орган. Понятно, что каждая такая ячейка действует, исходя из местных, сложившихся в своём регионе условий. Чтобы действовать адекватно им, нужна определённая автономия. Чтобы вырабатывать в своих членах высокую сознательность, способность быть руководителями масс, ячейке также нужна достаточная свобода в принятии решений. Это всё неоспоримо. Но эта автономия должна обязательно сочетаться с подчинением всей стратегии и тактики, всей внутренней жизни ячейки центру организации. Только тогда вся организация, состоящая из множества таких ячеек, будет действовать не как механическая сумма, а как единое целое. Этот централизм подчинения регионов центру и претит органархизму "средней тяжести", который предлагает обратное - чтобы выборный руководящий орган не руководил, а руководствовался мнениями ячеек в принятии своих решений. Это - прямой анархический принцип организации6. Корень его - в идеализации "низов" организации, которая порождает стремление лишить высший орган руководящих функций, оставить ему лишь координирующие, и направить его на обслуживание интересов "низов", иначе говоря - заставить его плестись в хвосте их настроений. Это, на первый взгляд, очень демократично - когда "низы" непосредственно принимают все решения. Но это совершенно не коммунистический принцип - и потому, что организация в таком случае превращается из кулака в руку с растопыренными пальцами; и потому, что подобный хвостизм приведёт к зависимости руководства от наименее сознательных членов организации. А ведь в буржуазном обществе нельзя достигнуть одинакового, и притом высокого, уровня сознательности, политической опытности и идейной выдержанности всех членов организации - тем более, когда организация является растущей, постоянно пополняющей свои ряды. А это мы сейчас и наблюдаем в российском революционном движении.

Подобные оранизационно-анархические идеи в коммунистическом движении зачастую становятся под флаг такой мысли: если мы стремимся к коммунизму, то и отношения в организации должны строиться на коммунистических началах. Опять же, казалось бы, очень демократично, а главное - соответствует нашим идеалам. Эти идеи не новы и точно так же утопичны, как утопичны были разные "ново-левые" попытки создавать островки коммунизма в виде коммун, которые рано или поздно приходили к закономерному фиаско. Причина этому - метафизическое понимание исторического движения, попытка взять в качестве оценочного критерия идеал будущего в отрыве от настоящего, желание "ввести" коммунизм.

Аналогично лозунг автономизма берётся на щит организационными анархистами, когда речь встаёт о подчинении любых нижестоящих органов вышестоящим - редколлегий, каких-нибудь специальных структурных подразделений и т. п. Особенно это свойство проявляется тогда, когда нижестоящий орган является по своей сути не учреждением, а кружком заинтересованных лиц. И тут во всей своей красе требование или продвижение автономизма становится местечковщиной, бюрократизмом. На этом фоне крики сторонников анархизма о "бюрократии" становятся, как бы это помягче сказать... смешными. Ещё бы: трудно представить нормальный организм, в котором руки или ноги действуют отдельно от головы.

Наконец, самой "тяжёлой" формой болезни органархизма является прямое и неприкрытое анархическое отрицание подчинения дисциплине. Наверно, подобную форму даже нет смысла разбирать подробно. Как показывают словом и делом товарищи, которые стоят за приоритет демократизма над централизмом (а таких примеров у каждого сознательного революционера, каждого ортодоксального коммуниста, имеющего политический опыт, перед глазами наверняка немало), подчинение руководству = подчинение дисциплине для них - штука весьма двойственная7. Если лично им начинает не нравиться принятое решение и если, не приведи, господи, в конкретной ситуации на поводу у них пойдёт хоть сколько-нибудь заметная часть мало сознательных и ни к чему не обязанных товарищей, то дело доходит до биения кулаком в грудь о выражении интересов коллектива, радении за "ущемлённые права" "низов" и т. п. - т. е. до фактического подрыва единства организации, подрыва не из-за принципиальных вопросов политической стратегии и тактики, а из-за выплеснувшегося наружу буржуазного индивидуализма данных товарищей. Характерным, скорее, даже типичным приёмом борьбы организационных анархистов здесь является перевод разногласий из плоскости принципиального спора в плоскость личных отношений: вот есть товарищ X - кровавый диктатор и товарищи Y и Z - приспешники кровавого диктатора, и все они вместе - бюрократы, которые душат всякую иную точку зрения в организации, избавляются от неугодных им и т. д. и т. п. И приём этот вполне объясним - у этих товарищей нет ни одного аргумента для дискуссии с противником, а потому их последнее прибежище - "революционная" обывательщина...

Понятно, что субъективным фактором для детонации таких эксцессов является своеобразное понимание (а вернее - непонимание) этими товарищами демократического централизма, которое обусловлено опытом работы, политическим кругозором, идейной выдержкой и многим другим. Тут уж, конечно, кто во что горазд.

Одни, превратно понимая его как широкую внутриорганизационную демократию, много говоря о ней, о необходимости коммунистических отношений в коммунистической организации, на практике, как показывают их реальные дела, стыдливо прикрывают этими словами, как фиговым листком, свою легкомысленность и безответственность по отношению к собственным обязанностям, к возложенной на них ответственности, к развитию своей организации. При этом понять того обстоятельства, на которое указывал ещё Ленин8, когда проводил грань между большевистским и меньшевистским подходом к организационному вопросу, что внутриорганизационная демократия должна иметь под собой прочную основу политических свобод в обществе, позволяющих действовать открыто, не опасаясь репрессий, понять этого обстоятельства они или не хотят, или не могут. Вместо этого у них вперёд выступает страх за "попираемую" заботой об эффективности работы внутреннюю демократию.

Другие, вероятно, по той же причине устраивают обструкции под соусом обеспокоенности о "низах" организации, пытаются раздуть из непринципиальных вопросов принципиальные и значительные.

Третьи выдумывают невообразимые подозрения, сводящиеся к страху о якобы возможном перерождении организации.

Четвёртые требуют уважать чужую (то бишь свою) точку зрения в смысле безусловного принятия их точки зрения.

Пятые подменяют реализуемую политику организационного укрепления бессмысленными непрактичными прожектами, революционную деятельность сводят к игре в революцию...

Как мы видим, приведённая Лениным "лесенка" организационного оппортунизма может проявляться по-разному, иногда, казалось бы, даже в совершенно противоположных, запутанных или завуалированных формах. Тот же демцентрализм, без сомнения, признаётся всеми членами коммунистических организаций; но те, кто становятся на позиции органархизма, стремятся свести это признание лишь к словесному, формальному, "ослабить ответственность отдельных интеллигентов перед партией пролетариата, ослабить влияние центральных учреждений, усилить автономию наименее выдержанных партийных элементов, свести организационные отношения к чисто платоническому признанию их на словах"9. И это - ещё одна его черта: "Когда говорится о борьбе с оппортунизмом, не следует никогда забывать характерной черты всего современного оппортунизма во всех и всяческих областях: его неопределённости, расплывчатости, неуловимости"10. Чем крепче "спасительные узы организации", тем чаще организационный анархизм играет "на грани фола" - на грани открытого попрания дисциплины и нарушения уставных норм, но крайне редко переходит за эту грань. Это его свойство и осложняет обычно борьбу с ним. Но вреда при этом - такого, как идейное и организационное разложение неустойчивых товарищей, которые стоят на ортодоксально-пролетарских позициях - вреда он наносит немало. И это не означает того, что передовой революционный актив должен оставлять подобные вещи без внимания. Наоборот, актив должен бороться с ними: и путём пропаганды большевистских организационных принципов, и путём разъяснения вредности организационного анархизма, и путём непримиримой войны с ним, поскольку задача каждого коммуниста - не затушёвывать противоречия (а мы как раз имеем противоречие между требованиями революционной организации к своим членам и соответствием этих членов данным требованиям), не закрывать на них глаза, не отделываться общими словами о важности сознательности и дисциплины.

* * *

Мы посвятили столько места подробному разбору истоков, сущности и характерных черт организационного анархизма, но как ко всему этому относится начало нашей статьи, затрагивающей нынешнее состояние левого движения в России? Самым непосредственным образом. Мы уяснили для себя глубинные причины организационных проблем, характерных для революционных структур, и возвращаемся к тому месту, откуда пришли. В российском революционном движении, в отсутствие сильного рабочего движения и потому сформированном преимущественно из передовой интеллигенции, борются оппортунистически-интеллигентская и ортодоксально-пролетарская тенденции. Поскольку первая тенденция пока одерживает верх над второй, постольку нынешний идейно-организационный хаос и разброд являются отражением этой борьбы.

Любой человек, который хоть сколько-нибудь представляет себе состояние левого движения, тот с уверенностью скажет, что сейчас форма организации и степень организованности и взаимодействия подавляющего большинства структур соответствует больше уровню кружковщины. В самом деле: почти у всех организаций проблема организационной дисциплины и связанного с ней органархизма стоит на первом месте, даже если её стараются не замечать, и наверняка у всех организаций за их региональными ячейками в редком случае стоит хоть небольшая ощутимая сила - поддержка масс. Сами ячейки больше напоминают собой кружки, и связь ячеек с объединяющим их центром имеет схожий характер, а кое-где и вообще отсутствует. И это - не чья-то злая воля, не "несогласованность" всех левых активистов. Там, где нет массовой поддержки - там разброд и хаос. Где нет предпосылок для партийности (в ленинском понимании этого слова) - там процветает кружковщина. Там, где кружковщина борется с партийностью, там параллельно борются оппортунизм и ортодоксальный марксизм.

Именно поэтому сейчас и невозможно объединение левых. И всякие инициативы с призывами к всеобщему и безусловному объединению, к созданию единой "истинно марксистской", пролетарской партии обречены на провал, поскольку для такой партии нет почвы. Почву для неё создаст только подъём рабочего движения, который внесёт свежие кадры в затхлое левое движение, который позволит на деле создать её как выразительницу своих коренных интересов, за которой оно будет способно идти.

* * *

Как мы заметили, большинство крупных левых организаций и объединений по-прежнему страдает кружковщиной. (Мелкие организации и группы де-факто являются кружками.) Но есть ли сдвиги в положительную сторону, в сторону большей организованности, к борьбе с кружковщиной? Анализируя, насколько это позволяет возможность, уровень организованности, сплочённости и организационных проблем наиболее крупных левых структур, можно сказать (и это даже в самом левом движении во многом является признанным фактом), что самой сплочённой организацией, избавившейся от кружковщины настолько, насколько это позволяют современные условия, является РКСМ(б).

В первую очередь нужно назвать причины того, как Революционному комсомолу удалось достичь такого исключительного уровня организации и функционирования.

Во-первых, как известно из истории РКСМ(б)11, он является старейшей из ныне действующих молодёжных коммунистических организаций и за период с момента своего создания до 2005 г. прошёл путь кружковщины, которая к тому моменту перестала отвечать требованиям его развития. Тем самым был наработан буквально выстраданный опыт борьбы с оппортунизмом внутри организации. Первая волна организационного анархизма в Ревкомсомоле была разбита в 2004 г. на VI Съезде, а в 2005-м, путём кадровой чистки, удалось создать предпосылки для ликвидации кружковых отношений внутри организации и для перехода к большевистскому подходу в организационном строительстве.

Во-вторых, качественному организационному росту в РКСМ(б) способствует занятая им одним из немногих позиция ортодоксального марксизма, диктующая довольно жёсткую кадровую политику. Такая политика не только способствует привлечению в комсомол достаточно сознательных молодых людей, но и сплачивает его изнутри.

В-третьих, РКСМ(б) ориентирован на рабочий класс и активно работает в среде пролетариата, в том числе имеет связи с профсоюзным движением. То, что комсомол не утратил ориентиров, не увяз в идейно-организационных метаниях, в которые попадали иные непоследовательные организации, во многом способствовало и его внутреннему укреплению.

Наконец, в-четвёртых, решения VIII Съезда РКСМ(б) нацелили Революционный комсомол на организационное сплочение и формирование из него организации профессиональных революционеров - путём и качественного обучения своих рядов (чему служат проводимые комсомолом партийные школы и летние лагеря12), и укрепления своей обороноспособности перед лицом усиления буржуазной диктатуры.

Однако это не значит, что если комсомол достиг определённых высот, то сейчас "в Багдаде всё спокойно". Как часть российского левого движения, наша организация точно так же испытывает на себе многие присущие ему недостатки.

Говоря о таких недостатках, нельзя не сказать о проблеме организационного анархизма. Как уже было сказано выше, борьба и первая победа над ним, позволившая вывести организацию на качественно новый уровень, были в 2003-2004 гг. Следующие два "всплеска" органархизма проявились в 2007 и 2008 гг., во время подъёмов кружкового (меньшевистского) и левацкого уклонов. Фактически это была вторая волна его в РКСМ(б). Надо заметить, что почти на каждом последующем витке борьбы степень анархизма в организационном вопросе становилась всё ниже: каждая очередная крупная победа над ним поднимала планку организационной монолитности, не давала анархическим тенденциям разгуляться слишком широко - так, чтобы это поставило организацию на грань раскола. И если посмотреть на решения и резолюции последних съездов комсомола (по крайней мере, с V Съезда), то отчётливо видно, что в них красной нитью проходят призывы к комсомольскому активу о необходимости укрепления дисциплины, повышения личной ответственности за проводимую работу - не только персональную, но и всей организации.

Нет смысла делать секрета из того, что в Революционном комсомоле и сейчас существуют определённые трудности, связанные с проявлениями организационного анархизма - пусть даже эти проявления слабее и безобиднее тех, что были раньше. Эти трудности объективны. За последнее время у нас в той или иной форме неоднократно происходили дискуссии и возникали эксцессы по поводу вопросов демократического централизма, подчинения дисциплине, ответственности и других серьёзных вещей. То, что такие явления открыто обсуждаются в комсомоле - очень хорошо, поскольку они своевременно сигнализируют о некоторых негативных процессах: незнании или непонимании отдельными товарищами основ большевистской организационной политики, отставания от требований развития, сплочённости и единства организации, попытках вольно или невольно вставить палки в колёса этому развитию.

Казалось бы, на фоне остальных левых структур, не вышедших из состояния внутренних разбродов, отсутствия централизма и согласованности, можно было бы уже и успокоиться на пока достигнутом, сообразоваться с тем, что мы имеем, посчитать, что у нас пока всё в порядке, принять недостатки как должное и неизбежное для нынешнего уровня левого движения. И у нас в рядах находятся товарищи, имеющие такое мнение. Но правы ли они?

Отнюдь. Как мы знаем из законов диалектики, любое развитие является результатом борьбы противоположностей. Такая ситуация в левом движении, когда оно ещё заражено кружковщиной и оппортунизмом, вызывает к жизни борьбу с этими явлениями пролетарской дисциплинированности и ортодоксального марксизма - за дальнейшее укрепление революционной организации, за чистоту её рядов, за выдержанный характер её действий. На практике это означает борьбу линии на организационное укрепление с проявлениями организационного анархизма - и чем крепче организация, тем нетерпимей становится малейшее его проявление. Поэтому для нас - революционных комсомольцев - в отличие от активистов многих других левых и коммунистических структур, которым в большей степени свойственна кружковщина, вопрос о постоянном организационном укреплении всегда стоит ребром. И стоять он так будет всегда, пока Революционный комсомол является растущей, развивающейся организацией13. Приведённые выше примеры говорят о том, что организационная крепость у нас ещё пока весьма и весьма слаба. Усилить её, укрепить организацию в условиях растущей реакции и последовательного свёртывания буржуазно-демократических свобод, пресекать попытки свернуть на попятную - это у нас становится делом каждого сознательного и ответственного комсомольца.

Другим организационным недостатком в нашей организации является также свойственный всему движению кружковый характер региональных ячеек - кружковый в том смысле, что ячейки в большинстве своём не имеют прочной опоры в массах рабочей и учащейся молодёжи - нашей целевой аудитории. Выход на молодёжные массы - задачу, которую ставили VI и VII Съезды комсомола - пока ещё объективно осуществить не удаётся. Это, наряду с жёсткой кадровой политикой, не допускающей погони за формальной численностью, и обуславливает незначительную численность наших региональных организаций. В то же время за последние годы установился небольшой, но стабильный рост наших рядов - и количественный, и качественный. Второй параметр здесь особенно важен не только, как говорится, по умолчанию.

Как известно, Революционный комсомол поддерживает Российскую коммунистическую рабочую партию - РКРП-РПК - и является для неё кузницей кадров. Наша партия, как это тоже известно, нацелена в первую очередь на пропаганду и агитацию в среде рабочего класса и организацию его борьбы. Кроме того, РКРП-РПК до сих пор является единственным примером успешного объединения российских коммунистов. Также не является секретом, что партия, находясь в двадцатилетней обороне, как и всё российское коммунистическое движение, сейчас в тяжёлом состоянии - и из-за ещё только начинающейся в ней смены поколений, и из-за отсутствия своей кадровой базы, рабочего движения. Очевидно, что "выздороветь" партии поможет только прилив свежих сил. Главным фактором, который этому поспособствует, станет подъём пролетарских масс. Без сомнения, другим фактором станет то, что нынешнему поколению революционных комсомольцев предстоит укреплять свою партию, делать её в полном смысле слова большевистской.

Да, казалось бы, ещё очень далеко до такого массового подъёма, ещё непаханое поле трудностей лежит перед нами - как и перед всеми разобщёнными ныне российскими коммунистами. Спёртым воздухом кружковщины и революционной обывательщины дышим все мы без исключения; от такой атмосферы, которой нам, вероятно, дышать ещё не один год, не у одного человека могут опуститься руки, не всякий может выдержать её и не удариться в идейные уклоны и организационные шараханья. Но чтобы дождаться такого подъёма и, более того, создавать все условия для него, необходимо и сохранить имеющиеся сейчас организационные структуры - каркас для будущей обновлённой пролетарской партии, и сохранять чистоту рядов этих структур - в том числе и от организационного оппортунизма.

Революционному комсомолу нередко задают вопрос: почему вы держитесь за РКРП и не попытаетесь создать новую партию, свободную от "болячек" и недостатков прежнего поколения коммунистов? Ответ на него фактически прозвучал уже ранее в этой статье - потому что для этого нет предпосылок, потому что создание ещё одной ортодоксально-марксистской партии дало бы ещё один раскол и не объединило бы никого. Кроме того, легкомысленно было бы думать, что проще создать новую партию с нуля (или же, как наивно думают многие, простым суммированием уже имеющихся партий и групп). А для того чтобы направить протестную энергию масс (и в организованное русло, и в организационные структуры), нужно наличие известного субъективного фактора - революционной партии. И создать её гораздо легче будет на уже имеющемся фундаменте, чем в самый неподходящий момент начать закладывать новый. Для нас таким фундаментом и является наша партия.

* * *

В завершение этой статьи давайте немножко поразмышляем над этой организационной проблемой. Как может быть создана единая коммунистическая партия большевистского типа? Какими основными организационными чертами она должна обладать?

Мы подробно выяснили, что возможность для создания единой партии появится только при подъёме рабочего движения и при тесной практической деятельности тех организаций и отдельных активистов, которые не на словах, а на деле ориентируются на рабочий класс, социалистическую революцию и диктатуру пролетариата.

Без сомнения, создание такой партии не произойдёт "вдруг", по мановению волшебной палочки. Ему будет предшествовать долгая и кропотливая работа - на основе медленного развития нынешнего рабочего движения, которое только ещё делает первые шаги. Это будет развитие экономической, а впоследствии и политической борьбы пролетариата.

Современные условия политической борьбы в России последовательно усложняются. Все мы видим, как шаг за шагом оппозицию вытесняют с легального поля. Желая обезопасить себя, буржуазный режим стремится поставить вне закона революционное движение. Очевидно, что любое очередное усиление протестной активности масс, а тем более пролетарский подъём, вызовут ответное усиление неприкрытой полицейщины вплоть до развёрнутых репрессий. Это значит, что рабочая коммунистическая партия вынуждена будет действовать как сплочённая, идущая "плотной группой" организация профессиональных революционеров. Готовиться к такому повороту событий надо уже сейчас. Вместо этого же большинство левых пока очень и очень легкомысленно относятся к перспективе борьбы в таких условиях; примеров тому масса.

Для того чтобы успешно действовать в таких условиях, партии необходимо будет сочетать нелегальную деятельность с легальной, окружая себя "буферными" организациями и через них теснее взаимодействуя с рабочим классом и более широкими слоями трудящихся...

Сейчас всё это кажется чрезвычайно далёким, чем-то неосязаемым. Однако зачатки будущей рабочей коммунистической партии формируются уже сейчас - вместе с едва становящимся на ноги движением рабочих. Это не значит, что левым нужно торопиться с объединением ради объединения. Это значит, что чем прочнее будет взаимодействие между всеми коммунистами, стоящими на ортодоксально-пролетарской, марксистской платформе, чем активнее будет борьба с идейным и организационным оппортунизмом и чем сплочённее будут его противники - и в каждой отдельной организации, и во всём движении - тем легче нам будет вести борьбу сейчас и тем легче нам будет решить будущие задачи.

Сноски

1 Речь идёт о новом поколении левых, т. к. старое поколение - это пенсионеры, люмпены и прочие не участвующие в общественном производстве слои.

2 В. И. Ленин, "Шаг вперёд, два шага назад". Соч., 4-е изд., т. 7, с. 339.

3 В среде творческой интеллигенции, пуще смерти боящейся нивелирования, одинаковости, боящейся затеряться в массе, поскольку тогда пропадёт вся её "ценность", черты этого индивидуализма особенно характерны. Примером тому - многочисленные "антиутопии" и прочие "творения", обличающие "тоталитарное" общество.

4 Например, кружок "чайковцев" и "Всероссийская социально-революционная организация" строились на идее полного равноправия своих участников. "Она [группа "чайковцев" - Н. С.] никогда не имела четкой структуры, устава и формального центра. Проповедовалось полное равенство кружковцев, не было определенных правил принятия новых членов. Все держалось на товариществе и доверии друг к другу. Естественно, что такая схема была совершенно непригодна при неминуемом расширении революционной организации". А. В. Синельников, "Шифры и революционеры России" http://www.hrono.ru/libris/lib_s/shifr03.html.

5 В. И. Ленин, "Шаг вперёд, два шага назад". Соч., 4-е изд., т. 7, с. 374.

6 См., например, организационные принципы "Автономного Действия". http://wiki.golosa.info/ru/index.php/Организационные_принципы_"Автономного_Действия"

7 Особенно эта двойственность выступает тогда, когда организационные анархисты, находясь на руководящих постах или действуя как лидеры в своём собственном узком кружке, начинают требовать безусловного подчинения себе. Эти требования порой граничат с вождизмом. Подобный кульбит в трактовке необходимости подчинения Ленин объяснял в "Шагах..." очень просто: организационные анархисты считают себя "избранными душами", которые могут не подчиняться руководству, но которым нельзя не подчиняться, если они сами - руководство. Таких примеров немало - и в истории РСДРП (действия меньшевиков, кооптированных в редакцию "Искры" после II Съезда), и в истории РКСМ(б).

8 См., например, работу Ленина "О реорганизации партии": ПСС, т. 12, с. 83-93.

9 В. И. Ленин, "Шаг вперёд, два шага назад". Соч., 4-е изд., т. 7, с. 339.

10 Там же, с. 373.

11 История РКСМ(б).

12 См., напр., вот эти репортажи: "1-я партийная школа РКСМ(б)"http://rksmb.ru/get.php?3268, "2-я партийная школа РКСМ(б)" http://rksmb.ru/get.php?3932, "Центральный военно-спортивный лагерь РКСМ(б) им. И. В. Панфилова" http://rksmb.ru/get.php?3931.

13 Понятно, что остановка в развитии стала бы началом отката назад под давлением общего состояния разбродов. Иначе, как известно из диалектики, и быть не может: возможно движение или назад, или вперёд. Замереть на месте нельзя.

http://rksmb.ru/get.php?4000