Свершения и свержения. Октябрь 1917 - 2010

СВЕРШЕНИЯ и СВЕРЖЕНИЯ Лучший способ отпраздновать годовщину великой революции, говорил Ленин в 1921 году, это сосредоточить внимание на нерешенных задачах ее. Стало быть, празднуя сегодня очередную годовщину Великого Октября, нам требуется хотя бы в самых общих и грубых чертах определить: какие задачи Октябрьская революция решила полностью, какие – частично и какие остались до сих пор нерешенными. Октябрь 1917–2010

Единственная и при этом главная задача, разрешенная третьей русской революцией полностью, – это та, что она указала и открыла путь всему человечеству к справедливому обществу, доказала своим примером, что такое общество не прекраснодушная утопия, а вполне реальное дело. Это, говоря словами Ленина, «завоевано и записано», и никакая реакция – ни фашистская, ни либеральная – не в силах этого отменить. Подтверждением тому служат успехи Китая, а на «постсоветском» пространстве – Белоруссии. Хотя формы социализма, существующие в этих странах, не очень похожи ни на «незабываемый 1919 год», ни на ленинский НЭП, ни на сталинский «реконструктивный период», ни на брежневский «развитой социализм», – их содержание лежит в общем указанном Октябрем направлении. Частично решенная задача выразилась в том, что, не вызвав всемирной социалистической революции и полного краха мировой капиталистической системы, Великий Октябрь породил все же всемирную реформу. Как писал один из самых глубоких мыслителей прошлого века, Мих. Лифшиц, «если на другой день после Октября не совершилась мировая революция, которую исступленно ждали массы среди Гражданской войны и разрухи, то совершилась мировая реформа, и это было побочным результатом неслыханных жертв, принесенных нашим народом для общего дела социализма. Удержавшись на краю пропасти, владельцы акций, крупные собственники стали добрее, они пошли на уступки. Рабочие массы повсюду выиграли, ибо пример революционной России был слишком опасен. Повышение уровня жизни миллионов, расширив внутренний рынок, в свою очередь отразилось на более быстром развитии производительных сил. Никто не может отрицать прогрессивных завоеваний современного капитализма, никто не может отрицать и тот несомненный факт, что имущие классы были втянуты в этот прогресс насильно, против их воли». К этому их принудила именно революция. А теперь о самом грустном и одновременно самом важном – о том, что до сих пор не разрешено. Революция не справилась с задачей предотвращения контрреволюционной реставрации, которая, в частности, в России пошла гораздо глубже в прошлое, чем реставрация «классического» капитализма, и вылилась в реставрацию архаичного «неофеодализма». При этом, что самое важное, народ не «безмолвствовал», как подредактировал Жуковский пушкинский текст «Бориса Годунова», дабы сделать его приемлемым для печати. На самом же деле у Пушкина народ отнюдь не безмолвствует, а кричит: «Да здравствует царь Димитрий Иоаннович!» И эхо этого крика звенит в ушах по сей день. Разве не такими же криками народ приветствовал Ельцина? Таким образом, даже контрреволюции и реставрации свидетельствуют о том, что движущей силой истории всегда и везде были и остаются народные массы, хотя бы и заблуждающиеся или обманутые, зомбированные. Однако приходится с сожалением констатировать, что бытующие в известных оппозиционных кругах объяснения, почему стала возможной реставрация, полностью игнорируют роль народных масс и потому отличаются крайней исторической примитивностью. Вопрос сводится ими, с одной стороны, к заговору иностранных спецслужб и тайных лож, а с другой – к измене и предательству «элиты», подкупленной и завербованной теми же спецслужбами и ложами. В общем, демонстрируется кругозор, не выходящий за пределы кругозора Николая II, записавшего у себя в дневнике 2 марта 1917 года после отречения от престола: «Кругом измена, трусость и обман». Ничего это ровным счетом не разъясняет, поскольку под этими горькими словами могло бы подписаться множество государственных вождей разных времен и народов – от Калигулы до Саддама Хусейна, кончивших жизнь так же, как и Николай. Со своей обывательской точки зрения, последний русский царь был прав: его окружали ничтожества, не замедлившие предать его при первом же порыве революционного ветра, как предали Саддама его генералы накануне штурма Багдада. Но откуда взялись ничтожества, не сам ли царь приблизил их к себе, отторгнув при этом людей более умных и сильных? А откуда взялось столько изменников и предателей на 74-м году Советской власти? Пора, как завещал Спиноза, не плакать, а понимать – извлекать уроки. Трезвому осмыслению до сих пор препятствует исторический шок. Он накладывает табу на многие совершенно тривиальные соображения. Например, на такие, что не мог СССР, как и царская Россия, рухнуть без веских причин. Недопустимо, ссылаясь на шок, прятать голову в песок. Любая победа есть двусторонний процесс. История всех революций есть не только история свершений победителей, но и история свержений побежденных, плачевный опыт, которого нужно подытоживать ничуть не менее внимательно и скрупулезно, чем опыт победителя. «Разбитые армии хорошо учатся», – не раз повторял Ленин и не пренебрегал внимательным анализом не только опыта собственных побед, но и опыта поражений своих противников, поскольку факторы моей победы – те же самые, что и факторы поражения моего неприятеля. Победившие армии обязаны учиться на опыте поражений противника. Это обязательно пригодится им в будущем. Долгие годы мы глядели на революцию только глазами победителей, совершенно игнорируя позицию побежденных. В итоге в ситуации, когда завоевания Великого Октября сначала оказались под угрозой, а потом были и вовсе утрачены, защитники Октября оказались идейно обезоруженными. Поэтому на историю крушения царской России пора взглянуть не только глазами победителей, но и глазами побежденных. Мне представляется, что полное пренебрежение этим вопросом – является одной из главных причин трагедии 1985–1991 годов. Для этого нужно снять табу на некоторые имена. Нужно не только их проклинать, но и понимать, вдумываться в логику их рассуждений. Кстати сказать, в первые годы революции такого табу еще не существовало. Свидетельством служит интереснейший документ, опубликованный в советском журнале «Красная новь» (№6 за 1922 год). Это меморандум, представленный в феврале 1914 года Николаю II лидером правого блока в Государственном совете, бывшим (1905–1906) министром внутренних дел П.А.Дурново относительно перспектив грядущей мировой войны. Многие места этой записки поражают пророческим характером. Автор не только верно определил основные группировки в грядущей войне, но и точно предсказал, что главная тяжесть войны выпадет на долю России, которой придется играть роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны. Ход войны блестяще оправдал этот прогноз Дурново. Русская армия, сыграв роль оттяжного пластыря и приняв на себя главные удары австро-венгерской и германской армий, обескровила их в ряде жестоких маневренных боев и этим спасла и Англию, и Францию, и Италию, и Сербию от окончательного разгрома. Россия спасла Париж в августовские дни 1914 г., погубив для этой цели лучшую свою 500-тысячную армию в Мазурских болотах. Именно Брусиловский прорыв спас Верден в 1916 году. Но главная заслуга Дурново не в предсказании хода военных действий, а в предсказании их неизбежных социально-политических последствий. Он абсолютно точно предрек, что общеевропейская война, независимо от ее исхода, смертельно опасна для монархических режимов России и Германии, что даже победа над Германией сулит России крайне неблагоприятные перспективы. «По глубокому убеждению, основанному на тщательном многолетнем изучении всех современных противогосударственных течений, – писал Дурново, – в побежденной стране неминуемо разразится социальная революция, которая, силою вещей, перекинется и в страну-победительницу. Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма… Политическая революция (так Дурново именует буржуазно-демократическую революцию. – А.Ф.) в России невозможна, и всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое». Дурново точно предсказал, что на буржуазно-демократическом этапе русская революция не остановится, видя тому причину в социально-политической слабости и недееспособности либеральной буржуазии. Предвидеть же превращение империалистической войны в войну гражданскую Дурново не сумел, да и не мог. Но он четко уловил международный характер революции – то, что революция в одной из империй неминуемо перекинется на другую империю независимо от того, кто победит в войне. Таким образом, нельзя говорить, что среди деятелей царского режима не было опытных политиков и аналитиков, способных предвидеть неизбежные последствия военных авантюр. Из их наличия исходил даже Ленин, когда писал М.Горькому в январе 1913 года: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей Восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие». Ленин, как и Дурново, полагал, что элементарное чувство самосохранения заставит царское правительство воздержаться от войны с Германией и Австро-Венгрией. Более того, некоторые высказывания обоих политиков производят впечатление, что они переписывали друг у друга. Например, о бесперспективности главной цели царизма в войне – завладения черноморскими проливами – Дурново писал, что «выхода в открытое море проливы нам не дают, так как за ними идет море, почти сплошь состоящее из территориальных вод, море, усеянное множеством островов, где, например, английскому флоту ничего не стоит фактически закрыть для нас все входы и выходы, независимо от проливов». И Ленин практически в то же время отмечал, что царизму необходим «Персидский залив с выходом в открытый океан, а не так, как в Константинополе, где выход есть только в Средиземное море, да и то через острова, которые легко может взять и укрепить Англия, лишая «нас» всякого выхода в свободное море». А прорваться к Заливу России можно было только в союзе с Германией против Англии, а не наоборот. Так что Ленин здесь ошибся, переоценив интеллектуальные способности царизма и его чувство самосохранения. И действительно, практически все сколько-нибудь умные и дальновидные государственные деятели самодержавного режима (Витте, Столыпин, Дурново и др.) отторгались царской камарильей. Столыпин был убит двойным агентом эсеров и охранки в 1911 году, Витте и Дурново скончались оба в 1915 году. Последний сторонник немедленного замирения с Германией – Григорий Распутин – был убит (с ведома вождя кадетов Милюкова) в конце 1916 года. Почему же режим собственными руками уничтожал самых верных своих защитников? Почему вопреки всем прогнозам и предупреждениям умных людей и даже прогнозам революционеров, режим, как завороженный кролик, двигался в пасть удава? Широко распространена версия об индивидуальном умопомрачении и генетическом вырождении последних властителей царской России. Мол, медицина здесь бессильна. Да, вырождение высшего сословия имело место, но роль этого фактора десятистепенная. Все дело в том, что царская Россия по объективным причинам не могла не ввязаться в войну на стороне Антанты, ибо это зависело не от доброй воли царя, а от объективной логики империалистических взаимоотношений. В этом вопросе точки зрения Дурново и Ленина разошлись. Дурново полагал, что есть два главных субъекта предстоящей мировой бойни, а остальные просто втягиваются в нее военным водоворотом. Ленин же видел три субъекта: Англию, Германию и Россию: «Задача империалистской политики России может быть кратко выражена так: при помощи Англии и Франции разбить Германию в Европе, чтобы ограбить Австрию (отнять Галицию) и Турцию (отнять Армению и особенно Константинополь). А затем при помощи Японии и той же Германии разбить Англию в Азии, чтобы отнять всю Персию, довести до конца раздел Китая и т. д.». Поэтому царизм не мог замириться с Германией, не вступив при этом в острейший конфликт с Англией, и наоборот. Но нет худа без добра. Если бы царская Россия входила только в один из двух империалистических блоков, то Советскую Россию ничто бы не спасло от разгрома. Но геополитический бой был на самом деле «треугольным», и это очень помогло потом Советской власти в первые годы ее существования. Советской России (в качестве наследства) противостояли два империалистических блока, интересы которых в отношении России были несовместимы. С каждым из них Советская Россия имела возможность заключать тактические соглашения, лавировать, что и обеспечило выживание новорожденного социализма в предельно жестких внешних обстоятельствах. Чтобы уловить такую возможность, необходим был политический гений Ленина, добившегося решительного социалистического штурма вопреки сомнениям и колебаниям большинства своих соратников. Старая Россия была обречена на военное поражение и распад. Ни царское самодержавие, ни его преемники в лице Временного правительства и Белого движения не смогли ничего противопоставить некоторым объективным тенденциям, четко обозначенным еще Дурново. Противясь им, контрреволюция выступала под двумя основными лозунгами: «Война до победного конца!» (Временное правительство) и «Единая и неделимая Россия!» (Белая гвардия). Поэтому оба эти претендента и потерпели поражение. Выход из аховой ситуации нашла только большевистская Советская власть. Она предпочла не плевать против ветра, а поймать его в свои паруса. Если для спасения России необходим сепаратный мир с Германией, – мы его заключим вопреки возражениям «левых коммунистов» и противодействию белогвардейцев. Если старая Россия распадается, потому что самодержавие угнетало инородцев, то мы не станем этому препятствовать. Но при этом мы приложим все свои силы к тому, чтобы создать новые условия, в которых народы вновь воссоединятся на новой, добровольной, основе. Для этого нужно признать право наций на самоопределение вплоть до отделения и создания собственного национального государства. И только после этого начать новое «собирание земель». Все это продолжалось бы и дальше столь же успешно, если бы в отношении СССР не действовали точно такие же угрозы и тенденции, что и в отношении царской России – угрозы ввязывания в невыгодные войны и национально-сепаратистские тенденции. Но в отличие от ленинско-сталинского руководства позднесоветское руководство их как бы не замечало. Зато их замечали другие. Например, некий советский диссидент написал в 1969 году эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», в котором почти в деталях описал распад СССР и восточно-европейского социалистического лагеря. Я убежден в том, что этот материал следует рассматривать не как «клевету на СССР» и не как план иностранных спецслужб и тайных лож, а как серьезное научно-историческое исследование, которое необходимо изучать не менее тщательно, чем меморандум Дурново. В отличие от Дурново автор не охранитель, а подрыватель основ, однако в своих рассуждениях и прогнозах исходил из аналогичных фактов и аргументов. Так же, как и Дурново, он связывал грядущий распад с войной, в которую будет вовлечен Советский Союз, но теперь не в Европе, а в Азии. Не знаю, насколько автор был знаком с запиской Дурново, но фактура и логика у него та же самая: «Говоря о том, как долго сможет просуществовать режим, любопытно провести некоторые исторические параллели… Царский режим, по-видимому, просуществовал бы довольно долго и, возможно, претерпел бы какую-то мирную модернизацию, если бы правящая верхушка не оценивала общее положение и свои силы явно фантастически и не проводила бы внешнеэкспансионистской политики, вызвавшей перенапряжение. Действительно, не начни правительство Николая II войны с Японией, не было бы революции 1905-1907 годов, не начни оно войны с Германией, не было бы революции 1917 года». Рассуждая по аналогии, автор говорил о войне с Китаем, в результате которой СССР должен развалиться. Напомним, что 1969 год – самый разгар холодной войны СССР и КНР. В марте того года произошел приграничный вооруженный конфликт на острове Даманском. Более того, автор предрекает начало войны с Китаем промежутком между 1980 и 1985 годами. И он оказался прав. Хотя прямой большой войны не случилось, не следует забывать о том, что после ввода советских войск в Афганистан в конце 1979 года Китай, наряду с США, явился крупнейшим спонсором афганских моджахедов. Именно Китай стал одним из главных пропагандистов, организаторов и участников бойкота Олимпиады-80 в Москве, особенно среди стран третьего мира. И именно после Московской Олимпиады звезда СССР стала стремительно закатываться. Относительно же Китая наш диссидент прогнозировал следующее: «Китай, безусловно, с течением времени значительно повысит жизненный уровень своего народа и вступит в период либерализации, что в сочетании с традиционной верой в духовные ценности сделает Китай замечательным партнером демократической Америки». Каково?! Кто же так хорошо инструктировал, чьи спецслужбы? По-моему, никакие. Просто автор хорошо уяснил себе значение порочных тенденций, которые все давно и хорошо видели, но не все делали из них надлежащие выводы. А если и делали, то преимущественно не в пользу социализма. Приговором звучат такие слова: «Привыкнув беспрекословно подчиняться и не рассуждать, чтобы прийти к власти, бюрократы, наконец, получив власть, превосходно умеют ее удерживать в своих руках, но совершенно не умеют ею пользоваться. Они не только сами не умеют придумать ничего нового, но и вообще всякую новую мысль они рассматривают как покушение на свои права. По-видимому, мы уже достигли той мертвой точки, когда понятие власти не связывается ни с доктриной, ни с личностью вождя, ни с традицией, а только с властью как таковой: ни за какой государственной институцией или должностью не стоит ничего иного, как только сознание того, что эта должность — необходимая часть сложившейся системы. Естественно, что единственной целью подобного режима, во всяком случае, во внутренней политике, должно быть самосохранение. Так оно и есть. Режим не хочет ни «реставрировать сталинизм», ни «преследовать представителей интеллигенции», ни «оказывать братскую помощь» тем, кто ее не просит. Он только хочет, чтобы все было по-старому: признавались авторитеты, помалкивала интеллигенция, не расшатывалась система опасными и непривычными реформами. Режим не нападает, а обороняется. Его девиз: не троньте нас, и мы вас не тронем. Его цель: пусть все будет, как было». В 1969 году это было расценено как антисоветская агитация и пропаганда, клеветнические измышления, порочащие советский общественный и государственный строй. Однако с учетом эволюции, проделанной бюрократией за прошедшие четыре десятка лет (а нынешняя российская бюрократия, бесспорно, является прямым наследником и продолжателем дела позднесоветской партийно-государственной бюрократии), это представляются уже не клеветой, а простой констатацией текущих тенденций. Ведь это исчерпывающий портрет современной госмашины. Что же дальше? Рассмотренные выше исторические эпизоды и сравнения позволяют говорить о том, что нынешний российский правящий режим уже вполне прочно утвердился на пути, по которому прошли и царская Россия, и Советский Союз. Поэтому «реставрация» не только вероятна, но даже неизбежна. Но столь же вероятно, что история и в дальнейшем пойдет по прежнему замкнутому порочному кругу. Во всяком случае, туда тянут всевозможные «бело-красные» ностальгические общественные настроения. Найти выход из этого круга, все больше становящегося похожим на воронку вокруг некоей исторической «черной дыры» – самая важная проблема для всех ответственных идеологов и политиков, и прежде всего коммунистов. Александр ФРОЛОВ [03/11/2010] http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=586848